«Освобождение голоса» по методике Кристин Линклейтер

— Приятно, что сегодня мы собрались такой компанией хорошей. Здесь очень много людей, которые у меня, собственно, занимаются — моих любимых учеников. Всех очень рада видеть. Не в курсе, знаете ли вы, чему посвящен мастер-класс. А посвящен он теме освобождения голосасис Кристин Линклейтер — такая есть интересная мадама. Она, собственно, является преподавателем актерского мастерства, очень известным в Америке, и также теперь методика ее известна и в Европе.

Скажете вы: какого черта, собственно, мы, вокалисты, изучаем театральные методики? Кристин Линклейтер ставит своей основной задачей освободить голос, как уже понятно из названия, — освободить от различных, так сказать, проблем. Мы все встречаемся на вокале, мы пришли, вокалисты, поем… И какая, вы считаете, самая большая проблема на пути к совершенному голосу? С чем столкнулись, с какими проблемами?

— Лень.

— Да, замечательно. Андрей?

— Как обычно, зажимы все, которые есть.

— Вот, зажимы, да. Дашка?

— Раскрепоститься надо.

— Отлично. То есть, по большому счету, мы пришли для того, чтобы бороться с самими собой. Это самая большая проблема. Потому что мы приходим — так, я хочу спеть Лару Фабиан, хочу спеть Селин Дион, Three Days Grace, хочу большой такой диапазон, а потом поет три ноты: [кряхтение], вот так вот. То есть, мы боремся сами с собой. По большому счету, Кристин Линклейтер говорит о том, что наша основная задача — заставить мышцы работать так, как им было предназначено природой. Я вам покажу очень интересную фишку. Мы часто начинаем дышать… Кто-то был на прошлом мастер-классе по дыханию?.. Отлично. Все, во всяком случае, занимаются (практически все), но я думаю, что тоже с медитативной…

— У меня большой опыт…

— Отлично.

Дыхание певческое немножко отличается. Как только говоришь человеку: «Так, мы делаем хороший вдох», человек начинает дышать вот так… [изображает] или начинает дышать шеей, например. Мускулатура начинает помогать та, которая все-таки не предназначена для этих действий.

Сегодня я буду много говорить, вы будете задавать вопросы. Я не могу сказать, что я сегодня расскажу все, что предлагает нам Кристин Линклейтер — нам это и не нужно. И потом, это такая весомая книжечка, она у меня в кустарном варианте, вот такая. Это все упражнения разные, «маленькая» эта книжка. Но я умудрилась все вместить в два таких листика, о которых я решила рассказать. Я буду в них подглядывать, с вашего позволения. Мы просмотрим основные тезисы, что самое важное.

Собственно, как вы думаете: почему у нас возникают зажимы?

— Стеснение.

— Стеснение, да. Что еще? Вообще есть разные зажимы: психологические, эмоциональные зажимы, есть физиологические зажимы. Все они связаны между собой. Пример, может, кто-нибудь приведет психологического зажима?

— Кажется, что ноту не возьмешь просто, и ты ее и не берешь.

— Абсолютно верно. А почему так кажется?

— Потому что это психологический зажим.

[Смех]

— Да, это психологический зажим, который формируется под влиянием многих других факторов, в том числе и бытовых. Нам с детства все время говорят о том, что нужно как-то себя ограничивать. Нам говорят: «Так, не скачи по дивану — упадешь, вывернешь ногу!». Мы знаем, что такое боль. Нам постоянно говорят, что мы «не должны делать, так как…» И многие встречаются с такой проблемой, что я вроде бы пою песню, пою, пою, ничего… Потом резко возникла мысль, что там высоковато, сейчас связки порвутся, я там больше не буду петь, «давайте-ка пониже я спою». Становится сразу тяжело. И еще такая фишка: например, мы взяли хорошее произведение, которое нам очень нравится, и там есть одна такая высокая нота, но мы ее как бы берем. Так иногда вкусненько, хорошо получается, но мы начинаем к ней готовиться еще где-то минуты за полторы. Мы знаем, что там будет кульминация, и готовимся, морально собираемся, подходим к кульминации, отпеваем кульминацию, расслабляемся, и потом уже как-то у нас песня дальше не идет. Это психологический зажим.

Есть эмоциональные зажимы. Как вы думаете, что такое эмоциональные зажимы?

— Может, плохое настроение?

— Ну, в том числе. Может, еще какие-нибудь предположения?

— Страх перед сценой, перед выступлением.

— В том числе. Все эти зажимы переплетаются друг с другом. Эмоциональный зажим тоже прививается нам с детства. Мы не привыкли реагировать на первичные импульсы. Первичные импульсы: мы увидели, например, какого-то очень хорошего человека, мы идем в метро. Мы увидели человека, которого сто лет хотели увидеть, и мы хотим побежать ему навстречу, но понимаем, что здесь куча людей, и мы так спокойненько всех обходим. Понимаем, что два шага до человека осталось — «Привет!!!», только тогда. У нас сработал импульс «что обо мне подумают», «что скажут люди». Или, например, когда все начинают стесняться, когда в кино страшный момент, и кто-то заорал, все начинают смеяться. Тот, кто заорал, сидит-стесняется, думает: «Как хорошо, что меня не было видно!». Хотя на самом деле это был первичный импульс. Они реагируют только тогда, когда человек как бы отключает свое сознание: например, когда нам очень страшно. Мыли посуду, сзади кто-то подкрался, мы закричали: «Ух! Ничего себе!». [Кряхтит] Зажимаемся. Или, например, моменты экстаза — то есть, всякие не поддающиеся осознанию моменты.

И есть еще у нас, конечно, физиологические зажимы, которые являются, так сказать, результатом предыдущих двух. Наверняка вы представляете, что это такое. Как вы думаете? Я многих ребят тут знаю, и знаю, что тут есть зажимчики. Зажимчики есть. Когда мы боимся, у нас сначала был психологический уровень, эмоциональный уровень, он перевоплотился в физиологический, и мы начинаем петь распевки. Например: «и-и-и-и-и». [Трясется]. Такое есть. Люди дергаются. Вот не зря смеются. Люди дергаются, начинают нервно хихикать иногда — тоже бывает. Иногда у человека зажим переходит в вялость. Он перезажался и стал пассивным. Ну, не может себя никак поднять — такое тоже бывает.

Собственно, как мы можем чувствовать, научиться на физиологическом уровне ощущать зажимы? Давайте мы вперед высунем руку свою, напряжем ее, совсем, вместе с пальцами. Пальцы напряжены, напряжены очень. А потом освободили кисть, а все остальное напряжено. Подумайте, какие ощущения у вас во всей руке и какие ощущения в кисти: они отличаются?

— Да.

— Они отличаются. Вы почувствовали расслабление — конкретно расслабленная часть. Кристин Линклейтер учит, как вызывать у себя ощущение расслабления, чувствовать его. Мы не всегда понимаем, расслаблены мы или зажаты. К примеру, мы ложимся спать — уже легли на кровать, удобно лежим, думаем о всех мечтах: как всегда перед сном, нам приходят всякие мировые идеи, как там что сделать, как реализоваться в жизни, философия вспоминается вся, а потом резко мы расслабились. Мы даже не понимаем, что были зажаты.

Она говорит о том, что нужно уметь понимать свой зажим. Поэтому все упражнения (они, конечно, смешные) на освобождение зажимов, по большому счету, строятся на зажатии и расслаблении. Своим ребятам я показывала упражнение, которое будет выглядеть очень смешно. Мне нужен какой-нибудь доброволец, чтобы я тут одна не скакала, чтобы мне было веселее. Давай, Андрей. Это один из моих лучших учеников, которого я очень люблю, с великолепным музыкальным вкусом. Мы будем делать упражнение, очень странное. Те, кто захочет его повторить — пожалуйста, просим, у нас здесь еще есть место.

Значит, нужно встать вот так, носки у нас вовнутрь, опуститься, коленки сжать. Правильно. Выгнуться как уточки, поставить вот сюда… Выше, плечи не поднимать. Голову запрокинуть, сжать лицо, выгнуться. Выглядит это очень красиво: вот так.

[Смех]…

И просчитать где-нибудь до пятнадцати, а потом расслабиться. Ладно, расслабляйся. Ну, чувствуется расслабление, как разжались все мышцы и как они расслабились?

— Да, чувствуется.

— Кто-нибудь хочет попробовать еще? «Нет, тут камера!», да? Ну, то есть вот такие упражнения.

— Кстати, реально чувствуется гораздо большее упражнение.

— Да. Они смешные, как правило. Но почему именно такое упражнение? Мы встали в максимально неудобную позу. Если качественно делать, надо еще попу напрягать, спину, лицо — очень «красиво» в этом случае выглядит, но тем не менее это позволяет нам потом расслабиться. И убирает от нас лишние комплексы. Андрей — он молодец. Куча людей сидит, я встал, [изображает] — ну, нормально выгляжу. Отлично. Спасибо большое!

Значит, расслабление.

Да, мы научимся расслабляться, будем чувствовать себя полностью расслабленными. Как нам выступать на сцене? Ну, в состоянии расслабления. Возможно ли такое?

— Да.

— Конечно, возможно — когда у тебя пятнадцать концертов в неделю.

— Просто расслабленный человек, пассивный?

— Есть какие-то упражнения, наверное, как «правильно» напрячься.

— Фактически — да, вы правы. Мы ментально должны контролировать, какое у нас расслабление: расслабление ради расслабления происходит или расслабление ради дела. Это основная задача техники Кристин Линклейтер. Упражнения этого блока… Я почему еще выбрала эту тему. Книга ее «Освобождение голоса» есть в свободном доступе в интернете. Я не знаю, Кристин в курсе, или нет, но она есть, переведена на русский язык, она большая, и там целая система упражнений. Она очень эффективная, в Америке и Европе занимаются по ней, но там требуется специальный график и специальные условия проведения. То есть, там нужно ложиться — в основном, лежа все делать, расслабляться. Специальное освещение, хорошо вентилируемое помещение — есть определенные условия. Но кое-что мы можем делать и вырывая из контекста. Мы должны как артисты учиться чувствовать себя расслабленными, но при этом находясь в состоянии активности. Это такая психологическая фишка, об этом стоит подумать. Следующее, о чем она говорит — очень важная вещь: «Позвоночник как опора дыхания». Как вы это себе представляете?

— Это ровная спина, чтобы могли нормально работать легкие, диафрагма — чтобы ничего не зажималось.

— Да, абсолютно верно. Сейчас я расскажу даже, почему. Дело в том, что наша дыхательная система… Все вокалисты, все, кто здесь занимаются, знают, что мы предпочитаем диафрагмальное нижнереберное дыхание или смешанное, не ключичное. То есть вот так вот [изображает] не дышим. Или нижнереберное: [изображает] — вот такое дыхание мы предпочитаем. Чтобы напомнить: диафрагма — это упругая мышца, которая находится… которая разделяет наш организм — не организм, туловище — на две части, отделяя брюшную полость от дыхательной системы. Там она в виде купола находится. Когда мы вдыхаем, она опускается, подталкивает желудок (следовательно, там дальше кишечник) вниз и дает возможность легким наполниться максимально. Когда мы выдыхаем, она подталкивает легкие кверху, тем самым формируя выдох. А выдох, дыхание — и есть звук.

Что касается позвоночника. Наша система: здесь у нас диафрагма находится, здесь находятся брюшные мышцы, которые участвуют в процессе дыхания, вот здесь у нас междуреберные мышцы, диафрагмальные мышцы, собственно легкие, гортань, ротовая полость плюс еще системы резонирования. Что такое резонаторы, вы знаете? Покивали все — отлично. Есть системы резонирования. Если мы неправильно стоим, нижняя часть позвоночника не выполняет свои функции: она расслаблена, мы прогибаемся. Значит, мускулатура вынуждена выполнять функции позвоночника, следовательно, не может активно участвовать в процессе дыхания. Если у нас сгорблена еще и спина, то межреберные мышцы тоже будут участвовать исключительно в том, чтобы удерживать напряжение спины — вместо среднего отдела позвоночника. Как участвовать в дыхании? Во-первых, сама поза не очень удобная. Еще про диафрагму все говорят: дышать диафрагмой неудобно, она скомкана. Мы должны стоять свободно. Что еще происходит? Если верхний отдел позвоночника, шея, у нас выгибается вперед или западает назад, мы выбиваем вперед гортань, в которой, собственно, прячутся связки. Если в гортани происходит зажим мышечный из-за того, что у нас позвоночник не держит — гортань зажимается — тогда получается, что у нас воздух, вся наша работа остается только вот здесь. Грудное резонирование? Вибрации попадают сюда. И вибрации не попадают сюда. Они остаются здесь. [Звук] Вот такой вот звук, как результат. Нам нужно, чтобы вибрировала и грудь, и голова [звук]: чтобы звук попадал и сюда, и сюда. Нужно стремиться расслаблять позвоночник и при этом контролировать его работу.

Если у кого-то сколиоз (сейчас очень частая проблема), тут, конечно, нужно тренировать мышцы спины, если мы хотим петь — чтобы они могли выдерживать двойную нагрузку. Чтобы они могли не только поддерживать спину вместо позвоночника, но и участвовать в процессе пения. Что касается того, когда мы так горбимся — самая большая проблема. Межреберные мышцы очень слабенькие, они вообще перестают работать, абсолютно: в дыхании не принимают практически никакого участия.

Какие упражнения по выстраиванию позвоночника? Это из пилатеса упражнения, когда мы нагибаемся — нагнулись, и выстраиваем себя от копчика вверх. Но это все, естественно, ментально: мы представляем выстраивание позвоночника. Или же наоборот: лечь на пол (здесь нет, к сожалению, условий — я бы легла) и просто прочувствовать, где спину делят, где костистые части позвоночника касаются пола. Поменять несколько положений, почувствовать, когда вы чувствуете напряжение, когда — нет. Единственное, что нужно будет еще валик подкладывать сюда, под поясницу. Вот почему позвоночник является опорой дыхания. Следующий тезис, который выдвигает госпожа Линклейтер — это касание звука. Что такое «касание звука», как вам кажется? Чисто фонетическая ассоциация.

— Так, как звук касается резонаторов?

— Правильно. Практически правильно. Касание звука — это свободный звук. Мы представляем себе обычно: приходим на занятие, нам говорят — «пой». Сразу у нас срабатывают какие-то негативные мыслишки, прошлый опыт, в том плане, что «ой, я это не пою, здесь мне сложно…» Но не для всех, а для большинства людей, которые приходят заниматься не в детском возрасте: когда мы уже успели обрасти разными комплексами. У нас возникает проблема: «Я пою не очень хорошо». Поэтому я еще больше зажимаюсь, у меня возникают проблемы.

Касание звука предполагает, что мы всегда воспринимаем любой звук как исходящее дыхание. То есть, я не пою — я дышу на такой-то высоте. Это говорит Кристин Линклейтер. Я не говорю, что я со всем согласна, но, тем не менее, это такая позиция. Касание звука: [звук] я набираю дыхание, выдыхаю — получается звук. Первый этап этого упражнения [показывает] — просто дыхание. Потом мы шире открываем рот, более сильно работаем диафрагмой, и таким образом у нас получается звук: [показывает]. Давайте попробуем!

[выполняют упражнение]

Хорошо, расслабились! Кто как ощущал звук, где он находился у каждого, по его представлениям? Здесь и здесь. У кого как еще? Это хорошо. Где еще? Напряжение было какое-нибудь?

— Если работать диафрагмой, то нет.

— Отлично, правильно. Если работать диафрагмой, то нет. Но мы в принципе представляем, что мы всегда, как вокалисты, работаем диафрагмой, не по-другому. Потому что тяжело было бы [показывает] — вот тогда точно было бы напряжение.

Мы выпускаем воздух. По большому счету, мы должны представлять, что вокала… Мы поем всегда — всегда только дышим. Мы не стараемся извлечь воздух, мы не стараемся быть похожими на кого-то, мы не стараемся спародировать вибрато любимого исполнителя. Мы стараемся быть такими, какие мы есть. Мы наполняемся дыханием и выдыхаем для того, чтобы звучать, чтобы подарить звук публике.

На самом деле, любой звук можно извлечь при помощи дыхания. Мне иногда говорят ребята, что я внизу могу петь на диафрагме, а вверху не могу петь на диафрагме, там уже у меня не получается. Такого не бывает. Мы всегда воспринимаем… Вот инструменталисты часто, пианисты воспринимают часто в раскладке надстройку. Любимое наше упражнение [поем распевку] диапазоном в октаву, как правило, инструменталисты воспринимают, особенно пианисты: [поет] — мы поднимаемся вверх. Нам, как вокалистам, нужно представлять звук ровным, свободным. «Я просто хочу звучать», вне зависимости от того, где, с точки зрения музыкальной теории, находится этот звук и с точки зрения какого-то инструмента. Потому что голос — человеческий инструмент, мы обладаем лабильным интонированием, четких ладов нет. У нас нету темперации. Темперация — это деление на мелкие частицы. Нетемперированный строй. Поэтому мы поем не так вот [поет], а вот так: [поет], звук ровный. Что это дает? Если у нас будут скачки, мы воспринимаем звук [изображает], будут дырки. Нам нужно всегда воспринимать звук ровно. Как это делать? Воспринимать звук как плод выдоха: просто выдыхать. Ребята сидят такие… Они уже это знают.

Собственно, дыхание — это самое важное. Я немножко, извините, волнуюсь, запутываюсь. Что еще нам предлагает Кристин Линклейтер? Выбирайте для себя. Предлагает заменить терминологию немножечко. Обычное нам «вдох», «выдох», «возьми дыхание» она предлагает заменить на такие формулировки, как «позвольте дыханию переместиться», «пусть дыхание войдет» — чтобы мы не зажимались. «Вдохнуть» — это команда. «Вдох! Выдох! Вдох! Выдох!» Это старая советская школа. У Стрельниковой одно из положений, например — если мы собираемся дышать нижними ребрами, мы должны создать им некомфортные условия, поэтому движения делаются различные. Потом эти школы трансформировались в немножечко другие. Мы делаем вдох, если нижние ребра, например, мы пытаемся развить — надавливаем на нижние ребра, ощущаем внутреннее давление и таким образом развиваем. Это тоже полезная школа. Меня так учили, и в последующем я немножечко переквалифицировалась, поискала другие пути, лазейки в обучении дыханию. Линклейтер говорит о том… Боже мой, я забыла, о чем я…

— Заменить термины.

— Да, заменить термины. Мы убираем эти команды. Входящее дыхание, выходящее дыхание. Как правило, когда человека учим постоянно дышать так: «Вдох! Выдох! Вдох! Выдох!», в произведении он начинает суетиться. Быстрый темп или джазовое: [поет], и вот такой вдох потом в конце у нас будет. Нет, дыхание всегда должно быть свободным. Трудно себе представить, что мы, например, бежали на автобус, задышали, потом забежали в него и такие: «Ой, ну как я подышала, класс!» Нам тяжело это представить: мы не осознаем дыхание в жизнедеятельности. Так должно быть и в пении. Почему? Усложняется процесс чем: если вы будете думать о дыхании постоянно, как я вдыхаю, как я выдыхаю, на сколько мне хватит этого воздуха, будет ли время думать о том, какое еще положение вокальное, держу ли я верхнее небо, держу ли я язык? Я рассчитываю, что здесь вокалисты — они, в большинстве, понимают. Потом — смысл произведения, точно ли я интонирую, ритмика произведения… А где уже до эмоционального посыла! Слишком много пластов. Наша задача — сгладить вот это все, чтобы дыхание вышло на уровень подсознания. Поэтому, когда мы поем, я своим ребятам говорю: когда мы работаем над произведением, сложные места отрабатываем «украденными из контекста».

Например, сложное местечко мы отрабатываем отдельно. Еще одно сложное место отрабатываем отдельно. Фразы, на которые не хватает дыхания, отрабатываем отдельно. Но в конце обязательно все произведение мы прорабатываем целиком, для того чтобы, во-первых, оценить динамику: как нам развиваться, как кульминировать, как развивать образ — это раз, а во-вторых, нам еще нужно правильно проследить за дыханием. Один раз, когда пропеваем кусочек, мы прорабатываем дыхание, а когда пропеваем целиком, дыхание лучше оставить на уровне подсознания, не задумываться.

Что касается еще упражнений «касание звука». Касание звука переходит плавно в вибрацию. Мы знаем, что такое резонаторы. А что такое резонаторы? Полости и материи, в которые попадает звуковая вибрация, и звук таким образом приобретает дополнительные краски. У нас, как правило, две основные зоны резонирования: грудная и головная. Еще иногда в западной методологии выделяют средний резонатор как заднюю стенку глотки.

Грудной — собственно, почему? Во-первых, собственно легкие находятся там, пористая ткань, трубчатые кости. Хорошо резонируют. Здесь у нас полость выстлана упругими мышцами. Здесь у нас — гайморовы полости, хороший носовой резонатор и собственно черепная коробка, которая сама по себе тоже является хорошим резонатором. Чтобы усилить голос, резонаторами пользоваться нужно обязательно. Как мы их определяем? Я объяснила, что такое резонатор, но вряд ли стало понятнее.

— Вибрация.

— Да, это вибрация, перетекающая вибрация. Ощущаем ее так: например, грудной резонатор лучше работает в нижнем диапазоне. Если мы помычим, мы почувствуем здесь вибрацию.

На верхах у нас, как правило, работает голова. Очень часто работает самый сильный резонатор из всех — это носовой. Очень часто звук туда попадает. Носовой резонатор чрезвычайно сильный, он хорошо усиливает звук, но придает ему плоскость и скрипучесть. А почему попадает в носовой резонатор? Я своим ребятам часто говорю: поднимается корень языка, опускается небо, звук через рот не выходит, попадает прямо в носовой резонатор. [Звук] Вот такой звук: вроде бы громкий, вроде бы динамично, но плоско и некрасиво, не хватает изюминки в этом звуке. Плюс если постоянно пользоваться только носовым резонатором, то звук не будет развиваться никак, он не будет расти — динамику тяжело регулировать.

Какие упражнения Кристин Линклейтер предлагает? Мы с ребятами делали упражнение, которое называется «Хамма». Собственно, что нужно делать: на вдохе мы поднимаем голову вверх, вверху делаем «ха», а когда опускаем голову, мычим и выпускаем звук на «а-а». [Показывает]. Но еще какая задача: одна ладошка на груди, вторая ладошка на макушке. Если мы это правильно сделаем, мы почувствуем перетекание вибрации. Давайте попробуем сделать вместе со мной. [Выполняют упражнение]. Еще раз сделаем, чтобы наверняка. Вы почувствовали, как перетекают вибрации? Ну, и как оно произошло, у кого как? Когда вы говорили «ха», где было больше вибрации?

— В грудной клетке.

— Да. А потом? Перешло в голову. То есть, это перетекание вибрации и есть работа резонаторов. Сейчас мы использовали резонаторы, мы индексировали их при помощи тактильного ощущения. Даже когда я разговариваю, я говорю и чувствую, как отдает сюда и отдает сюда. Вокалисту странно, если мы подойдем к микрофону и начнем петь [изображает]… «Здесь низкое место, я здесь так прозвучу…» Вот это упражнение очень полезное.

Еще одно упражнение из цикла Кристин Линклейтер поется на «и-и» — звук, самый легкий для фонации, для вокального звучания. Мы будем этот звук перетаскивать (как она называет) от груди в голову. То же самое: нужно будет положить вот так ладошки, берем звук из груди: «и-и», и тоже ощущаем, как у нас переходит вибрация. На звуке «и» очень хорошо разрабатывается головной резонатор, если у кого он плохо работает. Как правило, у мужчин грудной резонатор развит намного лучше, чем головной. Это упражнение она и называет мужским в своей работе. Давайте попробуем сделать, посмотрим, что получится.

[Выполняют упражнение]…

Хорошо. Почувствовали вибрацию? Почувствовали. Отлично. Значит, мы поработали замечательно.

Есть еще у нее такая интересная фишка, что мы представляем свой организм, как дом, резонаторную лестницу. Мы представим, что, по большому счету, грудное резонирование, головное резонирование — она предлагает воспринимать все ваше тело как один большой резонатор, потому что, так или иначе, мышцы находящиеся в активе, будут резонировать. Она предлагает, чтобы мы представили себя как своеобразное строение: подвал находится у нас под грудной клеткой, первый этаж у нас находится в груди, второй этаж находится в ротовой полости и третий этаж находится в голове. Еще у некоторых открывается четвертый этаж, или пентхаус, как мы его назовем, в макушке.

Какое упражнение она предлагает сделать. Мы начинаем звучать, и нужно представить, что звук начинается здесь и постепенно поднимается вверх. Предлагает она делать это со словосочетанием «хэй». [Показывает]. То есть, мы как будто бы едем вверх. Собственно, звуковысотное положение занимает вторичное место. Как получится по звуку, главное — наработать ощущения. Ну что, попробуем сделать? Давайте.

[Выполняют упражнение]…

Отлично, замечательно. У кого-нибудь эффект был? Что-нибудь почувствовали? Нет? Ну ладно.

— Мне кажется, это эмоциональная зажатость… Никто не почувствовал…

— Ну да, может быть. Давайте немножечко развлеку вас. Устроим музыкальную паузу. Сейчас я попробую разобраться. Контролируйте меня.

— Нажимайте на кнопки.

— Прозвучит для вас песня, которая всех нас объединяет в «кружке по интересам». Раз уж мы поговорили про свободу, о том, что все мы сходим с ума по-разному, песня «Crazy» Нарлза Баркли. Попробуем, как это у нас зазвучит. Подумаем и представим, что этого шума нет.

[Поет].

Здорово. Ну, продолжим про Кристин Линклейтер. Собственно, свобода звука. Я просто хотела на своем примере. Для меня эта песня очень сложная, потому что я работаю на переходных нотах на припеве. Мне гораздо удобнее ее петь выше, потому что там до второй октавы мне петь тяжело. Я песню эту проработать пыталась достаточно много лет, у меня не получалось. Почему, собственно, я ее сейчас и спела. Методика Линклейтер помогла мне с ней справиться.

Свобода дыхания, раскрепоститься… На самом деле, книга, как видите, очень большая, нужно много читать, много понимать и вдумываться, хотеть понять. В первый раз я прочитала как Толстого «Войну и мир»: в первый раз — как-то не особенно, в следующий раз прочитала — понравилось. Стала старше, по-другому начала относиться. То же самое и здесь. Она говорит о том, что нужно уметь проникать внутрь собственного сознания. Я очень долго работала с этим произведением и рядом других. Так получилось, что моя неудобная нота всегда встречается в произведениях, которые мне нравятся. Вот незадача! Я боялась ее петь. Вот он, эмоциональный, психологический и физиологический зажим. Мне было страшно. Я просто не бралась. Я пела: [поет] — еще когда была маленькой, 9-10 класс. Потом я поняла когда-то случайно, наткнулась на фонограмму и решила: попробую спеть. Спела — у меня получилось. Оказалось, было на тон выше. Это придало мне уверенности, и я начала стараться.

Чем помогла Кристин Линклейтер — зажималась шея. Мы всегда чувствуем свое сложное место, проблемное место, мы его чувствуем, мы его знаем. Если мы пытаемся показать, что это не так, тяжело обмануть самого себя. И на сцене тем более: мы знаем, что мы транслируем информацию многим людям, причем, как правило, информацию, автором которой не являемся. Текста 30% вкладываем подсознательно, свой опыт жизненный, мы за него отвечаем, мы чувствуем ответственность. Эта ответственность перекладывается и на наш организм: добавляется еще один зажим. Мало того что еще волнение.

У меня зажималась шея, очень было сложно. Ее упражнения лежа, «Хамма» — очень я к ним скептически отнеслась вначале. Мне показалось, это какая-то ерунда. Я прочитала: «ложимся, делаем ха-амма». Было очень странно. Несколько раз попробовала — мне не понравилось. Потом я начала заниматься этим со своим преподавателем. Преподаватель у меня была очень строгая — Евгения Летун. Она джазовая вокалистка, достаточно известная у нас в стране, очень требовательная, очень жесткая, и когда уже она заставила делать упражнения, у меня выбора не было. И как-то получилось.

Я приписываю заслугу борьбы с переходными нотами именно этой методике. Я, может быть, не все могу до конца вам рассказать и объяснить и очень прошу прощения за то, что сегодня я немножечко в плохом настроении — простите, нельзя такое переносить на публику! — но эта книга стоит того, чтобы вы посмотрели, заглянули и нашли что-то для себя интересное. Потому что мы часто об этом догадываемся — о том, как нужно расслабиться, как можно взять недоступную высоту, но не доверяем себе, своему суждению. Она говорит об очень простых вещах, подтверждая наши собственные мысли. Мы становимся немножко смелее. Во всяком случае, я сделала такой вывод для себя. А в принципе, все преподаватели (здесь очень много моих ребят) всегда говорят все основные тезисы: дыхание — все преподаватели говорят: «Дышим!».

Следующее у нас — резонаторы: все преподаватели говорят: «Резонаторы!», что такое резонировать, что такое резонаторные полости. Просто каждый по-разному. И, как правило, я тоже замечаю, что в классе какого преподавателя находишься, сразу доверяешь его слову, а когда кто-нибудь другой говорит, сразу как будто «А, нет, не очень». Но принцип один и тот же — пытаемся достичь одного и того же результата: постановка, освобождение гортани, укладывание языка (корня языка), понятие неба. Я думаю, все преподаватели об этом говорят.

Что касается свободы звука, каких-то особенностей актерского мастерства — тоже все преподаватели говорят одно и то же. Линклейтер помогает нам работать самостоятельно. Почему мне еще интересно: вы можете работать самостоятельно, а моя задача как преподавателя — сделать так, чтобы вы быстрее перестали во мне нуждаться, чтобы вы могли работать самостоятельно.

Вы берете произведение, и вы видите его структуру, вы видите сложные места, знаете, как к этому относиться, знаете, как работать со своим инструментом. Потому что не есть хорошо, когда ученик привязывается к преподавателю и всю жизнь потом звонит ему: «Я приду позаниматься…» Конечно, преподаватель всегда должен быть человек, который контролирует ваше развитие извне, но основной импульс, основной толчок — это вы. И вы должны понимать, почему самые важные — ваши ощущения: потому что мы никогда не будем петь так, как Кристина Агилера, как Этта Джеймс, но это и не нужно.

Нужно петь так, как поете вы, каждый, потому что второго такого человека нет и никогда не будет. И это основная ценность, это нужно понимать. Очень часто люди приходят ко мне и сами на себя нагнетают зажим. Почему? Потому что они говорят: «Я хочу спеть вот эту песню, и поют ее лучше, и у меня не очень получается…». Не нужно петь так же! Я вообще не люблю вокальные конкурсы. Почему, по какой причине? Потому что — как можно сравнивать? Это музыка, это категория эстетики. В эстетике много спорных вопросов: красота безобразного. Кто сказал, что Брайан Молко из Placebo поет красиво? Но это нравится? Нравится.

— Не всем…

— И правильно, что нравится. Не всем, но тем не менее. Тебе не нравится, кому-то — нравится. Может, мне нравится. Кому-то не нравится, как поет Элла Фитцджеральд. Я считаю, что она богиня — это уже субъективно. Накладывается слишком много. Не нужно стремиться быть кем-то, нужно быть собой. И причем не только на уровне эмоциональном, но и на уровне физическом. Не нужно стараться петь или выглядеть, как кто-то. Вы являетесь самыми ценными для себя, это самое важное.

Сейчас такой рынок — столько представителей нашей профессии, вокалистов, огромное количество музыкальных стилей, что нужно как-то выделяться, выделяться качественно. Не просто красными волосами, например, или одевать зеленую пачку или какой-то эпатажный образ. Это, конечно, вторично, каждому оно подходит. Вы всегда будете один в своем роде. Нужно ценить это. Понятно, что не нужно задирать нос вверх, что я такой уникальный, но любить себя. И, на самом деле (я уже немножко заговорилась), я просто сталкиваюсь с проблемой, что люди не любят себя, хотят быть на кого-то похожими, хотят делать «как кто-то»… Не нужно этого делать. Большинству людей, которые приходят ко мне заниматься, я с радостью говорю, что они прекрасны. Ко мне еще ни разу не пришел плохой человек, ни разу. Может быть, внешне кажется, что не много в моей карьере было учеников — было достаточно много. Очень много коллег, которые доучились до пятого курса университета, закончив уже училище и до этого занимавшихся, которые не могли себя найти, не верили в себя.

Это уже мои мысли, но все это транслирует Линклейтер. Да, она транслирует, чтобы вы научились работать со своим инструментом: ваш организм — ваш инструмент. Нужно уметь с ним работать. Ваше тело — это дека. Вы резонируете — вы резонируете как инструмент. Вы должны это понимать. Проблема в том, что музыкальный инструмент сделали на фабрике, он со временем расшатывается — мы его заменяем. Этот инструмент заменить будет сложно. Его нужно поддерживать в определенном состоянии, его нужно любить, это очень важно. Мы всегда видим, любимое помещение или нелюбимое, любимый инструмент или нелюбимый. Его нужно любить.

Почему мы говорили о свободе внутренней? Потому что резонировать, чисто с физиологической точки зрения, может мускулатура только та, которая находится в тонусе. Если представить, что гитара сделана из, к примеру, силикона упругого, вряд ли у нас получился бы такой хороший звук, если мы заменим материалы. Мы должны представлять собой инструмент и понимать его. А все, что внутри находится — это тоже… Мы должны уметь себя чинить, как каждый инструменталист умеет работать со своим инструментом.

Что еще она говорит: всегда обращать внимание на свои ощущения. Если вы почувствовали, что во время исполнения или во время упражнения у вас какой-либо дискомфорт — это неверно. Верно только тогда, когда вам приятно и хорошо, потому что сам по себе процесс фонации достаточно приятный. Ощущение отдачи энергии и ощущение того, что вы являетесь ее источником. А когда звук еще и вылетает, хорошая полетность, вы ощущаете собственную силу снаружи: не только как он вас распирает изнутри, но и снаружи.

Освободиться очень важно, ребята. Зажимы — это очень сложная вещь, и упражнения, которые позволяют нам от них избавиться, все достаточно смешные и на первый взгляд глупые, и мы думаем: «Боже, что это такое…» Очень просто. Мы тоже испробовали. Когда у нас были зажимы шейные, мы пели и при этом шевелили головой — было достаточно смешно, но это помогло. Потому что, например, мускулатура гортани и шеи приняла на себя функции, которые, собственно, она и должна исполнять. Освободила связки.

Если зажимается гортань, шея (в любом случае, если мы ее зажали), проход у нас сразу сужается, поэтому у нас звук не попадает в грудной резонатор, не попадает в головной… Значит, простые упражнения.

Если мы хотим понять, как работает дыхание, как оно объединяется со звуком — пожалуйста, «касание звука». Мы начинаем дышать: [показывает], нам не нужно «пытаться петь», нам нужно звучать: это разные вещи. Потому что как только мы стараемся петь, это старание видно. Как только мы просто звучим, мы дышим со звуком — всем становится легко.

Мы делали такое упражнение, помните: [показывает] «и-и», когда звук возрастает. Мы делали разные вещи с разными ребятами. У кого сильный зажим — мы лежали, мы свешивали голову, мы искали, как угодно. Нету правильного варианта: правильного или неправильного — его нету. Кто-то наклонился так, кто-то так — мы ищем. Мне не нужно, чтобы вы пришли и просто оттарабанили распевку «юм-юм-юм-юм-юм» в две октавы. Лучше спеть три ноты, но спеть их свободно, потому что они тогда будут звучать, они полетят, они донесут мысль, они будут свободны и способны на то, чтобы зарядить энергией человека напротив.

Всем очень советую книгу Кристин Линклейтер. Я не завершаю, но хочу сказать, что я оставлю эссе и ссылки на эту книгу на сайте «музшока» (можно будет такое устроить?), чтобы вы посмотрели. Конечно, там талмуд такой большой, у меня есть выдержки, которые я составила подробно для вокалистов: какие упражнения использовать — попробуйте их сделать сами. Я понимаю, что те же самые зажимы не позволяют нам сейчас расслабиться, поскакать, поделать так, как говорится в книге, но дома попробуйте. Оно действительно приносит удовлетворение. Последнее, о чем я хотела рассказать — очень полезное упражнение, которое, даже вырванное из контекста, очень хорошо помогает. «Вакуумизация легких» оно называется, и оно позволяет развивать самые трудно осознаваемые мышцы в нашем певческом аппарате: это межреберные мышцы, мышцы-вдыхатели. Понятно, что брюшные мышцы мы еще как-то осознаем, диафрагму со временем мы тоже начинаем понимать: как она работает, где она находится. И даже потом постепенно представляем, как она выглядит. Хорошо осознается. Язык мы тоже потом осознаем. Как ощутить межреберные мышцы? Упражнение потому и называется «вакуумизация легких». Нашей задачей будет выдохнуть воздух, весь, до последней капли: то есть, мы делаем очень плотный выдох до последней капли. Я сейчас расскажу, потом попробуем сделать. Кто захочет — сделает, кто не захочет — может, сделает дома, а кто не захочет делать вообще — не сделает вообще. Ничего страшного в этом нет.

Когда мы выдохнем весь воздух, абсолютно весь, до посинения (когда посинеем и согнемся в три погибели), мы зажмем нос и зажмем губы. Губы, естественно, сами зажмутся, руками держать не будем, зажмем нос. И попробуем сделать вдох через зажатый нос. Вы просто увидите, как работает мускулатура. Потом, когда вы поймете, что уже без воздуха вы находиться не можете — достаточно сложное упражнение, — вы освобождаете нос и пусть воздух хлынет без вашего импульса. Специально вдыхать, всасывать воздух не надо! Если вы додержите до нужной кондиции, воздух пойдет произвольно. А когда вы будете пытаться вдохнуть, будут развиваться межреберные мышцы.

Упражнение называется «вакуумизация легких», напоминаю, существуют его отдельные разновидности (напридумывали уже). Почему оно так важно? Потому что дыхательная система состоит из мускулатуры — три группы мышц: брюшные, диафрагмальные, межреберные. Если мы развиваемся в одну сторону, например, развиваем только диафрагму, не развиваются межреберные мышцы, у нас сразу блокируется объем легких. Мы не на максимуме дышим. И впоследствии диафрагма становится накачанная, сильная, работает плотно, а воздуха не хватает. Смотрите: мышцы пресса (брюшные) мы можем отрегулировать, можем их как-то подкачать, диафрагму — тоже, делая определенные упражнения, достаточно легкие, разные. У каждого преподавателя свой комплекс упражнений на развитие диафрагмального дыхания.

Мы тоже развиваем. Она тут становится такая плотная. Чем больше человек занимается, тем больше она ощущается, очень хорошо. А межреберная — тяжеловато. Я показывала, что можно по-отдельности тренировать (своим детям показывала) межреберные мышцы с одной стороны и с другой и дышать тем самым одним легким. Очень простое упражнение: если вы наклонитесь (хорошо наклонитесь), через нос наберете дыхание, у нас будет дышать только одно легкое. В другую сторону — вот это легкое. Следовательно, развиваются мышцы. Но давайте попробуем сделать вакуумизацию легких. Навскидку. Я тоже буду пробовать.

[Выполняют упражнение]…

Ну что, почувствовали? Такое ощущение, что действительно двигаются мышцы, которые мы не осознаем внутри. Пытаемся, конечно, что-то там подвигать — как всегда, спиной, прессом — а потом, когда уже действительно воздуха не хватает, мы чувствуем, как сокращаются межреберные мышцы. Упражнение это является очень полезным, потому что аналогов до определенного времени… В 80-е годы появилось ее теория, до этого упражнений такого плана не существовало. Ну что ж, может быть, я еще что-то вам спою, разрешите мне?

[Поет]…

Ну что же, спасибо вам большое, дорогие друзья, что вы пришли на мастер-класс. Извините, если что-то было не так. Я очень надеюсь, что вы все-таки полистаете — буду рада, если хотя бы кто-нибудь один полистает — книгу Кристин Линклейтер (такая реклама получилась, да?) «Освобождение голоса», потому что я, не являясь ее автором, не могу передать всю ту глубину, все то содержание, которое хотела бы, чтобы вы использовали для себя. Я очень люблю каждого из вас, очень люблю улыбки каждого из вас. Очень хочу услышать свободный голос каждого из присутствующих здесь. Очень надеюсь, что это произойдет. Спасибо большое за внимание!